Просторная угловая комната в светлых тонах с большим окном и подоконником. С пушистым ковром, чтобы ступни обязательно утопали. Две кровати стоят друг за другом, напротив, на стене, – телевизор и стереосистема с колонками (подарок от отца Джафара). Два стола, на одном из которых стоит компьютер, на другом – ноутбук. Шкаф и пара тумб. А еще кресло, большое, старое и потертое, но до одури удобное. Ванная стандартная, выложенная темно-синей плиткой, кое-где перемежаемой с зеленой, что создает легкий глючный эффект, так ценимый Кириллом.
Отправлено: 18.05.08 15:48. Заголовок: Опять бьют, мазерфак..
Опять бьют, мазерфакер… Ожегов тяжело вздохнул и лег на ковер, игнорируя позывные бойца. Голова опять отдалась резкой болью. Б**, я вчера чистый спирт, что ли, лакал из горла?... Да не, я бы тогда проснулся не в своей кровати, и даже вообще не в кровати, а в обнимку с кафельным товарищем… - Какая консультация? С кем? – Тупо проговорил Кирилл, мыслями пребывая все еще во вчерашнем дне, контуры которого стали постепенно проступать в мутном сознании русского. Б**… Я, кажется, был в ударе. Не то, чтобы ему было стыдно…, просто не похоже на его обычное поведение. Крышу сорвало окончательно, теперь я в пожизненном неадеквате. Видимо, в подтверждение этого лозунга Кирыч произнес то, что послужит причиной еще пары-тройки синяков, но что эти метки для настоящего мужчины? Так… Фигня. - Сначала поцелуй, потом мозги, - заявил русский, нагло тараща глаза на Джафара. Главное – напор и уверенность в себе! – Мысленно подбадривал себя Кирилл. Араб лишь фыркнул, и, не удостаивая его боле своим вниманием, скрылся в недрах шкафа со сломанной полкой. - Доктор, меня игнорируют, - тонко пропищал Ожегов и нехотя встал. В ванной он проторчал больше обычных пяти минут, что, кажется, нисколько ему не помогло войти в свой обычный ритм. Точно в неадеквате. Джафар уже оделся и ждал его, разглядывая что-то в окне и нетерпеливо постукивая хвостом по ноге. Кирилл тяжело вздохнул, почесал кое-как причесанную макушку и тоскливо посмотрел на сломанную полку. Через пять минут раздался его голос, наполненный неприкрытой печалью: - Я готов. Веди. Джафар, Кирилл >>>>>>>>>>>> Кабинет Таиры Хамейни
Кирилл, Джафар >>>>>>>>>>>> Комната Кирилла и Джафара Йо**, твою мать, ну ни хе** ж себе, - Кирыч, выпучив глаза, рассматривал малышку с большими глазами. Мой размерчик, - подумалось вскользь и на автомате. Еще секунд десять русский тупо переводил взгляд с блондинки на араба, не зная, куда себя приткнуть, то ли закрыть Джафара своей мужественной грудной клеткой, то ли продолжать пялиться на волшебные глаза дамы, хотя эта часть тела в данный конкретный момент волновала его постольку поскольку. Конфликт разрешился сам собой, когда они с арабом остались одни, и Ожегов, наконец, понял, что эти изнеможение и внутренняя боль, сродни обиде, - это не столько его эмоции, сколько его бойца. До комнаты они добрались в молчании, зачем разговоры, когда нет щитов?... Я трус. Сам Кирыч хотел бы назвать это тактом и еще какими-нибудь умными словами, но правда светилась у него внутри золотыми буквами: трусость. И в очередной раз: «я не достоин» и все такое в том же духе. Силы ушло немало, учитывая, что и разбазаривал он ее «направо и налево», неэкономно, не думая. Х**вая из меня Жертва. Ожегов усмехнулся, хотел нагоняй Джафару сделать, а теперь сам хвост поджимает, как побитая собака. В комнате, не глядя на араба, он открыл окно и закурил, сильно и глубоко затягиваясь. Каким боком он может сейчас выговаривать своему бойцу, если считает себя фиговой Жертвой? Голова пухла и дымилась, причем последнее – в прямом смысле. Когда закончилась сигарета, Кирыч закурил новую, осторожно прислушиваясь к Связи, стараясь не выдать свои сомнения, потому что на полноценные щиты пока Сил не было. Б**, опять эти упаднические настрои, водки бы выпить, холодненькой, со слезинкой, да огурчиком хрустящим, солененьким, а потом черного бы хлебца, да сальца белого, с розовой прослоечкой да ажурно нарезанного… Слюней было много, текли они беспощадно, и так на родину сразу захотелось, прочь из этой дурной страны со странным непонятным малорослым народом, прочь от тяги этой неестественной, от желания крамольного… Но как представил, что и правда завтра улетать, так сердце зашлось и сжалось, что хоть волком завой. Замкнутый круг, вот ведь, а. Не думал, не гадал… - Джафар, уедешь со мной? – Кирилл обернулся, но никого не увидел, только сейчас понял, что в ванной льется вода. Оно и к лучшему, потому что вопрос был как обычно верхом глупости. У араба здесь семья, он провел здесь большую часть жизни, а что Кирилл?.. А кто Кирилл?.. Если уж на то пошло, то ему оставаться надо, а не Джафару с ним уезжать. Ожегов тяжело вздохнул, прикрыл окно, разделся и забрался в кровать. Ждать, пока эта красавица совершит обряд омовения на ночь, так это можно до утра таращиться на луну и правда начать подвывать.
Отправлено: 16.08.08 00:41. Заголовок: Сын овцы и шакала! ..
Сын овцы и шакала! Джафар грозно прожигал взглядом спину русского, но безрезультатно, Кирилл так и не повернулся, так ничего и не сказал. А Джафару был нужен этот разговор, как воздух, не зная, что именно стоит сказать, с чего начать, Табари все же предпринял несколько попыток, но подобно выброшенной на берег рыбе он только беззвучно открывал и закрывал рот. Решить все сразу, расставить недостающие точки, чтобы не накапливалось, не наслаивалось друг на друга все то, что так очевидно разрушает нечто успевшее стать неизмеримо дорогим и ценным. Голова по прежнему болела, следовало бы выпить обезболивающее, но Джафар прекрасно понимал, что таблетки сейчас бессильны, все, что ему нужно, это просто… К горлу подступил кашель - уже не столь неожиданный, но от этого лишь более ненавистный. Это заставило араба скрыться в ванной. Глупая игра в прятки, нежелание лишний раз беспокоить Кирилла. Тот и без того излишне печется о нем, но русский не знает полумер, это Джафар понял довольно быстро и смирился. Возможно, это было правильнее, естественнее. Я заостряю внимания не на том, на чем следовало бы! Табари тряхнул головой, тут же об этом пожалев – в ушах несколько секунд отчетливо раздавался звон, и, одарив грозным и укоряющим взглядом на этот раз себя, встал под душ, замерев подобно статуе на какое-то время, счет которому был потерян почти мгновенно. Ни единой мысли в голове, опустошенность, вызывающая довольно смешанные чувства. Когда Джафар вошел в комнату, Кирилл, спрятавший лицо в подушку, уже дремал, а возможно, крепко спал, определить было довольно сложно, усталость и измотанность давали о себе знать. Не пускать лишние мысли в голову, просто лечь рядом, укрыться одеялом и заснуть как можно быстрее, прижавшись недопустимо сильно. Но это ведь необходимо сейчас, и шайтан со всеми предрассудками! У ВС свои законы, у них – Кирилла и Джафара – свои негласные правила.
Отправлено: 19.08.08 18:51. Заголовок: Сказать, что Кирыч м..
Сказать, что Кирыч мучился, это значит ничего не сказать. Нет, поначалу-то оно все хорошо было. Спал как убитый, наверное видел сны, таких подробностей он уже не помнил, а потом… Проснулся, короче, спать хочется страшно по-прежнему, в кровати жарко и тесно… На этом месте Ожегов чуть слюной не подавился, он еще ручкой-то так как-то неловко взмахнул, вроде как обмахнуться хотел… А тут такое…. Дело в общем, да… Как бы тело. Причем не как бы кто, а как бы его боец собственной персоной, причем не абы как, а голый. - Джафи, ты молодец. Нет, ты в верном направлении мыслишь. Я как бы конечно без особых Сил, но Сила силе рознь, да… Короче, мысль его была длинной и поражала воображение сложностью конструкции. Как будто это был и не Кирилл Ожегов, рубаха-парень, простой и незамысловатый… до некоторого времени… Кажется я об этом уже думал. О бабе и не о бабе. Вроде как с бабой-то оно все понятно, а вот с… как бы не бабой есть некоторые вопросы морально-этического характера. Особенно с такой не бабой. Кирилл тоскливо таращился в темный еще пока потолок и пытался проконтролировать большинство частей тела одновременно, дабы не вышло чего такого… этакого, короче, не вышло. А ведь могло бы! – С некоторой даже бравадой и залихватостью подумал Ожегов, что было непосильной задачей: одновременно думать и контролировать. Поэтому отдельные несознательные, так сказать, части задумали бунт совершить страшный, супротив, так сказать, батьки… Полезли, гады, куда не надо. В общем, переводя на общепонятный язык, рука сама полезла к Джафару, лезла она, лезла… Когда попалось что-то не в меру лохматое и пушистое, она задумалась, и тут Кирыч издал почти что клич, почти что победный, но про себя, ибо контроль над предательницей перехватил. - Редиска ты, вот ты кто, - грустно сказал он руке и вздохнул тяжко так и проникновенно. Любой бы заплакал или хотя бы посочувствовал. В общем, спать не моглось, а уходить не хотелось. Только боялся он оставаться, потому что отвечать-то за себя - это неплохо, это очень даже похвально, но Джафар… Особенно сейчас, когда Сила еще не восстановилась полностью, хотелось быть настолько ближе, насколько это возможно, чтобы было легче обоим… - Жесть какая-то. Если это будет продолжаться каждую ночь, я сдохну. В общем, чтобы всем было хорошо, Кирилл осторожненько так, стараясь не касаться теплой смуглой кожи, запеленал Джафара в одеяло, как мог, чтобы даже при очень сильном желании отдельных частей тела не смог его размотать, обхватил получившийся кокон руками и ногами, и довольно засопел, засыпая.
Солнечный луч надоедливо скользил по лицу уже несколько мучительно долгих минут, наконец, араб не выдержал и чихнул, попытка же прикрыться рукой успешно провалилась. Связан?! Джафар заставил себя приоткрыть глаза, насколько это позволяло яркое солнце. Веревок, разумеется, не было, даже предположить такое было бы довольно глупо, но ведь что-то сдерживало движения… Табари снова попытался пошевелиться, безрезультатно, но, тем не менее, определить причину столь незавидного положения удалось. Всего лишь одеяло, но затянуто так туго, что освободиться самому не представлялось возможным. Помимо нарастающего неприятия этой жуткой скованности, Джафару было просто-напросто крайне жарко. И самое главное - навалившись всем своим весом, в обнимку с ним лежал Кирилл. Что ж, в этом, пожалуй, уже не было ничего странного, необычного и нового. Как и в том факте, что Ожегов, видимо во сне, закинул на него ногу. Но… Шакалье ты отродье, да что ты о себе возомнил?! Он сделал отчаянную попытку освободиться, будучи изначально уверенным в провале оной, надежда была только на пробуждение русского. Кирилл же ответил лишь непонятным бормотанием и причмокиванием. Табари вздохнул, попытался расслабиться и даже смирился с тем, что ему столь явная близость сейчас была крайне необходима. Спустя какое-то время до араба постепенно дошла и возможная причина произошедшего, от чего тот даже слегка покраснел. Всегда осторожный он так явно спровоцировал Жертву… Кирилл заворочался, уткнулся носом куда-то Джафару в шею… - Ты проклятый извращенец, Кирилл! – громко, над самым ухом.
Отправлено: 28.08.08 22:04. Заголовок: Несмотря на все стар..
Несмотря на все старания, Кирычу все равно не спалось. То есть сначала-то его разморило, после того, как непосредственная угроза отказа некоторых частей тела миновала посредством заматывания этой самой угрозы в одеяло, но буквально минут через 20 он снова открыл глазенки и начал активно таращиться куда-то в стену. Ему было жарко, душно, ему не лежалось и даже не сиделось, поэтому пришлось посетить, наконец, ванное заведение, где проторчал довольно долго. Вышел такой чистый, что аж скрипел, и вот, когда он, наконец, смог заснуть, прямо ему в ухо гаркнули так, что он подскочил и чуть с кровати не свалился, тем более новость-то была тревожная. - Где? Где извращенец? – Ожегов старательно закрутил головой, пытаясь вычленить врага народа среди мебели, что, однако, ему не удалось вследствие отсутствия присутствия оного в их комнате. – Черт, напугал-то как, я думал, грабят и насилуют… Кирыч даже глаза прикрыл от облегчения, что не надо кидаться и защищать их обоюдную честь и любимое кресло в углу, а можно еще поспать. Недолго думая, он снова заграбастал кокон, который по бессвязным воспоминаниям ночи должен был быть его бойцом, уткнулся в кошачье ухо и довольно засопел. Ощутимый тычок в бок – неизвестно еще чем и как арабу удалось его сделать - снова заставил его подскочить и вытаращиться на Джафара, который являл собой олицетворение укора всему народу русскому во главе с самим Кириллом, естественно. - Джафи, не рыпайся, ты выспался, а я всю ночь, между прочим, глаз не смыкал, сон твой спокойный стерег…, рука, вона, редиска, почти предала… знаешь как тяжело с такими частями тела жить, которые не слушаются?... – Он уже почти засыпал, как обычно даже в таком состоянии продолжая нести полный бред. – У меня было целое побоище тут… пока ты спал…, а я…. Ась? Чего? Кого позвать? Аааа… развязать? Ожегов тяжело вздохнул и приподнялся на локте, при свете дня рассматривая труды рук своих. Замотан араб и в правду был на славу, только лицо виднелось и волосы разметались по обеим подушкам. Красота-то какая, - он умильно улыбнулся. - Не буду я тебя освобождать, - с ленцой произнес Кир, осклабившись, - мне так нравится. Хоть не дерешься.
- Нравится?! – зашипел подобно змее, глазами сверкнул грозно, оскалился диким зверем… но все это абсолютно бесполезно. Видимо, Кирилл действительно спал крайне плохо: не смотря на то, что глаза русского были открыты, пусть уже и только наполовину, в них не присутствовало и намека на наличие каких-либо мыслей в светловолосой голове. Вскоре глаза закрылись вовсе, перестав отражать его – Джафара – лицо, и Ожегов привычно уткнулся в мохнатое ухо, почти упал, принявшись тихо и даже как-то убаюкивающее всхрапывать. Джафар сам чуть было не уснул, но он выспался! И ему было жарко, ему было неудобно, пролежи он в таком положении еще час – все тело окончательно затечет, и даже хвост вряд ли сможет двигаться какое-то время. Выждав несколько мучительно долгих минут, Табари приступил к непростому делу – незаметное освобождение и немедленный побег. Когда же Джафар почувствовал падение, сопровождавшееся глухим и совсем не тихим ударом, он уже было отчаялся, признал свое поражение, напрасность стараний и неоправданность заработанных синяков… Замер, прижал уши, перестал моргать и дышать. Секунда, другая… и вот он – волшебный звук сладкого храпа откуда-то сверху. Велик Аллах… Все еще запутанный в одеяле и не имеющий возможности нормально подняться - ощутив в полной мере позор своего положения, но, не признав и капли, Джафар поспешил удалиться из комнаты, на корточках проползая в ванную. Прохладная вода, махровое полотенце, и он почти счастлив, он почти забыл об удушающих объятиях и будоражащем повествовании о руках-овощах, почти забыл о вчерашнем поединке, боль после которого все еще присутствовала, но была надежно спрятана глубоко в подсознание. Сощурив глаза, Джафар со всем возможным вниманием осмотрел каждый угол, заглянул под каждый выступ… но ничего из одежды так и не обнаружил, кроме, конечно же, горячо любимого Кириллом халата. Находка не обрадовала, но это все же лучше полного отсутствия одежды, красные сонные глаза Кирилла – яркое тому подтверждение. - Только пикни, и я вырву тебе язык! – прорычал Табари сквозь зубы, стоило перешагнуть через порог. Но Кирилл спал, он не слышал, не видел, и совершенно очевидно - не собирался ничего говорить или пищать. В комнате прохладно и довольно темно, солнце, так безжалостно его разбудившее, скрылось за темными тучами, Джафару даже начало казаться, что он слышит его – солнца – мерзкий смех. Укрыв Жертву одеялом, с огромным трудом поборов желание отплатить русскому ответной любезностью, араб расположился в кресле и за неимением идей относительно дальнейших действий приступил к бездумному созерцанию комнаты, ловя себя на том, что взгляд неосознанно возвращается к кровати и тому, что на ней в данный момент находится. Через какое-то время обнаружив себя сидящим на полу, Джафар лишь нервно повел плечом, теплый мягкий ковер ничем не хуже кресла. Когда же рука аккуратно легла на плечо, а лоб уткнулся в висок, Табари все еще пытался убедить себя в том, что это всего лишь вопрос удобства, пусть это и никак не укладывалось в рамки разумности и дозволенности. Об этом ли ты говорил? Неведомо откуда возникшую дрожь никак не удавалось унять, от прилагаемых к сохранению здравого рассудка усилий разболелась голова и неистово сжатые зубы. Злейший враг снова одержал верх. Страх заскрипел пронзительно, заставляя отпрянуть. Порази меня шайтан! Бежать как можно дальше и немедленно! Удалось подняться, одеться и на ватных ногах выбраться из комнаты. Нет, это не побег! Просто необходим свежий воздух и горячий крепкий чай. Я вернусь. Я не ухожу. Я не могу уйти.
Отправлено: 10.09.08 17:15. Заголовок: Кирыч улыбался и обн..
Кирыч улыбался и обнимался с подушкой, причмокивая во сне губами. Сложно сказать, что снилось ему на этот раз, то ли грудастые цыпочки, то ли тощий боец… В любом случае, реакция на то и другое у него в последнее время почти одинаковая, учитывая, что кости Джафара его возбуждают даже больше округлых мягкостей существ противоположного пола. В итоге ему надоело обниматься с подушкой, захотелось чего-то более реального и жаркого, но, сколько ни шарил Ожегов ручонками рядом с собой, желаемого так и не нашел, что его и разбудило. Сначала Кир тупо потаращился пару секунд куда-то в край кровати, потому что, как оказалось, занимал он ее всю. Потом повернул голову и потаращился на стену рядом. Потом попытался прислушаться к привычному шуму воды в ванной, из которой Джафар вылезал только на пару часов в день. В общем, в голове было пусто, а в душе – смятенье, потому что бойца в комнате не было, и Ожегов пытался сообразить спросонья, куда тот мог задеваться. Постепенно до него дошло, что тот просто… ушел. - Эээээ…. Кирыч почесал лохматую макушку и спустил ноги с кровати, продолжая тупо смотреть в никуда. Щиты снова были на своем месте еще ночью, так привычно и так проблематично для них не столько сейчас, сколько в будущем, но по-другому было бы слишком тяжело. - Я ему не нянька, - угрюмо проговорил русский, пытаясь подавить чувство обиды и горечи, почти такие же привычные, как щиты. Злость вспыхнула резко, но погасла еще быстрее, оставив дурацкую усталость и апатию. Пользуясь тем, что Джафара не было, Кирилл выкурил сигарету прямо в комнате, пытаясь занять себя какой-то стрелялкой, но настроение было на нуле, а сидеть в четырех стенах ждать своего бойца показалось ему самой глупой идеей за этот день. >>>>>>>>>>>>>> Улицы города
Джафар, Кирилл >>>>>>>>>>>> Городской парк, пруд Араб, наконец, хвала Аллаху, затолкался в такси, Кирыч его даже плечом придавил для пущей устойчивости, помахал Хильд и захлопнул дверь. Не желая ничего слушать, слышать и так далее, он продолжал сжимать араба и грозно зыркать на водителя такси, которого, видимо, так впечатлили русые патлы русского и огромные черные глазищи Джафара, что он так и переводил взгляд с одного на другого, забывая при этом выполнять свои прямые должностные функции: смотреть на дорогу. Какой-то звук, зарождающийся, кажется в самой глубине тела араба, подозрительно похожий на хриплый кашель, отвлек Ожегова от воинственных выкриков, готовых сорваться с губ и произнес он совсем другое. - Джафар, я тебе башку откручу, ты в курсе? – Вполне себе миролюбиво так сказал, с улыбочкой и прищуром, ну да, да, улыбочка кривая, а прищур скрывает беспокойство, почти страх. - А еще ты пойдешь к врачу. Он сильнее сжал бойца, если такое вообще возможно и прижался губами к его лбу. То ли от переизбытка Силы, то ли от того, что ему и правда было уже жарко ото всех этих методов, загорелые щеки араба стали еще более насыщенного цвета, что, должно быть, означало румянец, а это, в свою очередь, могло означать что угодно, включая жар.
Как только они разулись, Кирилл тут же потащил Джафара в ванную. Температуры у того, вроде, еще не было, но это дело нескольких часов, поэтому нужно хорошенько прогреться. - Так, я вернусь через 5 минут, либо ты уже будешь сидеть в ванной с пеной до ушей, либо я тебя сам раздену и туда засуну, все понятно? – Беспокойство порождало грозный тон и нахмуренные брови, противоречить в такие моменты бесполезно, он даже не услышит. Ну, сделает вид, что не услышит. Он и правда вернулся именно тогда, когда сказал, в руках у него был стакан, где до половины была налита янтарная жидкость подозрительного содержания. Однако увиденное заставило его застыть, то ли от удивления, то ли от нового приступа беспокойства. Кажется, араб даже не пошевелился, не говоря уж о попытке раздеться и залезть в ванную. Кирыч протяжно вздохнул, то ли устало, то ли разгневанно и вручил стакан Джафару. - Все и до дна. Это коньяк, лучшее средство от простуды, и никаких возражений.
Отправлено: 16.11.08 23:00. Заголовок: Пена до ушей за пять..
Пена до ушей за пять минут? Это… Не успел Джафар закончить мысль, Кирилл уже вновь появился на пороге, смотря угрожающе и вздыхая несколько удрученно или, скорее, раздраженно. Что ж, даже прибывающему в весьма плачевном состоянии Табари не составило большого труда понять, что причиной тому снова он, а вернее его бездействие. За предположительно пять обещанных минут, он даже не снял одежду, которая, казалось, намертво срослась с кожей, что уж говорить о воде, изначально не имеющей и мизерного шанса успеть заполнить даже половину ванны, но, включить ее все же стоило. Теперь же, оставалось только молча взирать на русского, который подобно заботливой мамаше уже приготовил лекарство. - Не делай такого лица, будто я умер. Это всего лишь кашель и небольшой жар, - араб устало улыбнулся и с долей недоверия принял принесенный Жертвой стакан, попытался принять - то ли Кирилл ему не доверял, то ли руки действительно стали невыносимо слабыми… Во избежание нежелательных последствий, стакан Ожегов из рук не выпустил, и лекарство было буквально влито Джафару в горло. Смилуйся, Аллах, пусть это будет яд. Это было неприятно. Не забота Кирилла, а собственная беспомощность... непроходящая. И словно в подтверждение – слова, о которых пришлось пожалеть в тот же момент: - Ванна – это выше моих сил, Кирилл.
Кирыч недовольно крякнул, постоял, посмотрел, подумал, решил, что купать араба – это уже слишком, не то, чтобы он не осилит, но он не осилит с определенной весьма настойчивой точки зрения. - Тогда спать. Иди, укладывайся, а я пока поплескаюсь вместо тебя. Занятие это у него заняло как обычно рекордно мало времени, а когда он вышел, Джафар уже лежал в кровати, свернувшись калачиком. Щиты, щиты, еще раз щиты и никаких поползновений по Связи. Он налил себе почти полный стакан коньяку и залпом выпил его, не поморщившись, вот, что значит годы усиленных тренировок, потом уселся в свое любимое древнее кресло. От спиртного стало тепло и уютно, в голове образовалась привычная пустота, а в глазах – тоска напополам с мечтательностью. - Тупик или не тупик, вот в чем вопрос. Незаметно для себя он заснул.
Усталость многолика, не всегда она предстает дряхлой и замученной старухой, порой она ласково улыбается и шепчет что-то нежное на ухо, незаметно убаюкивая. Джафар проспал несколько часов, прежде чем был беспощадно разбужен отвратительнейшим звуком. Кашель звучал по-настоящему мерзко. Что ж, то же случилось и прошлой ночью, и две ночи назад, возможно, и три ночи назад. Но было одно большое и значимое отличие, на этот раз Джафар действительно проснулся, и это значило, что Кирилла рядом не было. Пришлось признать, что этот занимающий огромное пространство человек каким-то неведомым образом благоприятно влиял на качество его – Джафара сна, впрочем, и на множество других вещей … А сейчас сон умчался прочь, словно его и не было, даже глаза на удивление быстро приспособились к темноте, мгновенно принявшись обследовать комнату. Кирилл обнаружился в несколько неожиданном месте, но сил по-прежнему не хватало даже на легкое удивление. В тусклом свете Ожегов походил на статую, словно неведомая сила превратила его в камень в момент раздумий. Сама мысль вызывала усмешку, но лицо русского действительно было довольно серьезным, присутствовала и выразительная складка на лбу. Почти опустевшая бутылка, оказавшаяся неподалеку развеяла сомнения: после такого количества спиртного и у осла морду перекосит до неузнаваемости. Впрочем, если Джафара не обмануло зрение, бутылка полной и не была, при условии, конечно, что это все еще именно та бутылка. Джафар прищурился и чуть наклонился, словно проверяя, игра ли это воображения, или русский в самом деле неподвижен как камень. Сердце успело замереть, прежде чем раздался громоподобный всхрап. - Шайтан тебя разорви! - прошипел, тут же почувствовав спазм в горле. Воистину, больной человек, разбуженный глубокой ночью, подобен если не безумцу, то самому настоящему глупцу. Мне место на арене цирка! Табари, изо всех сил сдерживая новый приступ, молнией ринулся в ванную, быстро, чудом почти бесшумно, закрыв за собой дверь. Глухой кашель в полотенце – довольно глупо: если человек обладает чутким сном – для пробуждения и этого будет достаточно. Если же Джафару не изменяет память, Кирилл не сразу проснется, даже если он устроит в комнате карнавал фейерверков. Таблеткам араб не доверял, но, одержав победу в схватке с собственными принципами, проглотил несколько, запив водой из-под крана, после чего наградил дюжиной ругательств собственное отражение. За непродолжительное время его отсутствия в комнате ничего не изменилось, только Кирилл перестал хмуриться, чуть наклонил голову, всхрапывая со строгой, словно рассчитанной по секундам периодичностью. Джафару даже показалось, что русский словно стал меньше, в самом деле, Кирилл, полностью уместившийся пусть и не в самом маленьком кресле – картина, в реальность которой поверить крайне сложно. Укрыв Ожегова одеялом, Джафар даже позавидовал – спать, лежа на спине для него сейчас непозволительная роскошь, а кресло, мягкое, теплое и удобное… Мог бы выбрать другое время для подобных экспериментов, потомок древней обезьяны! Гнев, нелогичный, нелепый, стремительно зарождался, поселившись в солнечном сплетении. Там, где щиты. Эти проклятые щиты, порази тебя Шайтан! Опять! Лечь Джафар даже не пытался, прислонился к стене, подобрав колени. Легкие словно молили о глубоком вдохе, и стоило сдаться, как за вдохом последовал, казалось, притихший кашель. Озлобленный и раздраженный Джафар уронил лицо на подушку, как когда-то в детстве, в точности как сейчас он маленький и испуганный прятался в углу, зажимая рот руками - скрываясь от грозного отца и от незамедлительного наказания в случае, если тот услышит ненавистный глухой хрип. Такой слабый! Изнеженный матерью… которая всегда раскрывала тайну своего сына, молча улыбалась и заботливо подкладывала под спину подушки, прогоняя болезнь прочь. Кирилл ему, конечно же, не мать… Впрочем, он и не отец, чтобы так упрямо от него прятаться! В настоящий момент он человек, использующий не по назначению предмет мебели, необходимый Джафару как воздух! Он печется о том, чтобы русский не проснулся, чтобы не замерз как последний олух, умудрившийся заснуть в непригодном для сна месте! А сам больной и уставший сидит подобно сироте, прижавшись спиной к холодной стене! Взгляд вернулся к креслу и к занявшему его человеку. Тихое непроизвольное сопение-полухрип. Просыпайся, старый верблюд! Постучаться, позвать, что может быть проще и действеннее? Нет, убрать щиты - удел слабаков, недостойно, или слишком просто? Уж лучше запустить в голову сапог, как жаль, что до него не дотянуться. Зато ничто не мешает продолжать прожигать Кирилла взглядом, по-прежнему зажимая рот подушкой, боясь разбудить.
Отправлено: 11.01.09 12:27. Заголовок: И было ему хорошо… И..
И было ему хорошо… И летел он высоко, передавая привет птичкам и махая ручкой вытаращенным пассажирам авиалайнеров, пачками проносившихся туда обратно. Он блаженно скалился и удовлетворенно вздыхал, пока жестокая реалия в виде одного из аэробусов не возникла так неожиданно и непредсказуемо, впечатывая его в лобовое стекло всем телом с нехилой такой силой. Перед тем, как почувствовать боль во всем ее великолепии Ожегов успел поерничать над ошалевшими мордами пилотов, а потом наступила тьма. Тааааак. Было больно, не так сильно, как должно было бы быть. Кирилл дернулся, потом закашлялся, потом попытался сориентироваться в пространстве, в котором было темно, как в жопе у негра, что открывай глаза, что закрывай их. - Аааа…., - это он вывалился из кресла, припечатавшись теперь к полу и только коленками и ладонями, послышался звук покатившейся бутылки, а сам он себя ощущал… ну… как дома, на родине, после грандиозной пьянки, когда низы не могут, а верхи не хотят. Он негромко застонал и потряс головой, в миг пожалев об этом. Кирыч рассмотрел возможность прилечь тут же на полу, ибо это был именно он, по всей видимости, но как-то это было негуманно по отношению ко всему остальному организму, который и так ломило уже непонятно, от чего. Так, попытаемся думать логически, - при последнем слове Ожегов скривился, как от зубной боли, и сам удивился. По всей видимости, он так много раз за последнее время пытался это сделать, что у него уже безусловный рефлекс выработался. – То была бутылка, это – пол, а это есть я, с бодуна и всем набором необходимых признаков. Значит, было что? Значит, была пьянка. Значит вокруг должны валяться штабелями разнообразные личности, включая девочек. А где девочки, там тепло, округло и мягко, следовательно, надо ползти… Совершив это незамысловатое мозговое усилие, Кирилл пришел к поистине гениальным выводам, и что вы думаете? Ведь пополз, родимый, покрякивая и похрюкивая. - Это… Катя?... Марина?... Маруся?... Эта… Фё… Фё… кла?... – Ожегов не без труда называл разные имена, вдруг кто отзовется, он тогда на голос поползет, все сподручнее, чем носом в пыльный ковер. – Параша?... Че-т меня куда-то не туда, хотя насчет параши мысль была интересной… Так и пробирался наш герой сквозь тернии ворсистого ковра куда-нибудь, желательно по прямой, потому что по косой был нехилый вариант завалиться на бок и уже не встать. И тут вдруг засоднило где-то под ложечкой, вернее, саднило все это время, но только сейчас он обратил внимание. Даже жгло, а не саднило, Кирыч приостановил движение, пытаясь понять, что за шняга. Мать честная, я сколько выжрал-то?..Ожегов, сама непосредственность, взял да и дернул за то, что саднило, посильнее так, с чувством, основательно и масштабно.
Отправлено: 11.01.09 21:31. Заголовок: И все же он заснул, ..
И все же он заснул, провалился в дрему сразу как сжалился и закрыл несчастные глаза, которые уже начали болеть от неотрывного созерцания храпящего тела на другой стороне комнаты. Ему даже снилось что-то, возможно, не столь приятное, как можно было бы пожелать, но если выбирать между бессонной ночью в компании мышечной усталости и когтистого зверя, поселившегося в горле, конечно же – сон, любой сон, представлялся Табари куда более приятным компаньоном. Но его разбудили! Опять! И на этот раз было кого упрекнуть, время самобичевание прошло. - Кирилл! – это знакомое, пожалуй, уже ставшее родным слово Джафар прорычал еще до того, как открыть глаза. Я убью тебя когда-нибудь, неуклюжий баран! Воистину, Ожегов до сих пор был жив только благодаря тому, что взгляд на умерщвление не способен, тому прямое подтверждение - очередная попытка Табари испепелить своего Жертву, воззрившись в место предположительного его пребывания. Но гнев сменился на милость, стоило вниманием араба завладеть креслу, которое, будь благословен Аллах, после ночного полета Кирилла осталось пустым! И все же Джафар с трудом сдержался от того, чтобы пнуть русского в бок, дабы тот прекратил все эти гнусные вопли, не нужно быть великим мудрецом для понимания того, что зовет Кирилл вовсе не мамочку. Возможно, остановило Табари только то, что после пинка Ожегов стал бы кричать еще громче. И одному Аллаху известно, сколько еще имен этот пустоголовый припомнил бы. Удобное, мягкое кресло – как оазис среди пустыни, возникший в миг, когда, казалось бы, смерть дышит в спину. Сон опустился мягким одеялом, обволакивая, как утренний туман обнимает деревья. Джафар улыбнулся, позабыв о шуршащем существе, которое осталось где-то внизу, перевернулся на бок и вдруг вздрогнул, почти в тот же миг почувствовав боль подобную электрическому разряду. Ушибленный локоть заставил араба взвыть в голос, от боли, но больше от ее неожиданности – никогда, никогда он не падал с кровати, в кресле спать ему еще не приходилось, но он абсолютно точно не имел дурной привычки крутиться во сне подобно вшивой псине! Кирилл… его словно дергали за ворот, тянули неумело и нервно. Джафар прижал руку к груди, прощупал шею… Связь… - Да разорвут тебя на части прихвостни Шайтана! – кое-как разглядев в темноте очертания, как он очень надеялся, пусть и не совсем определяемой части тела, которая могла принадлежать только одному человеку, ибо третьего в комнате быть было не должно, Табари ударил, вложив в свой удар все те эмоции, которые посетили его этой безумной ночью. После чего с отчаянным всхлипом уткнулся куда-то, как ему показалось, в спину Кириллу, теперь не только чувствуя, но и понимая, что его все еще тянут, если не сильнее, то не с меньшим тупым упрямством.
Какие-то проблески уже начали маячить перед глазами, но основная часть головного кхм… мозга была словно в тумане. На вопль он повернулся рефлекторно и удивился безмерно. - Прихвостни? Где? – Попытался даже повернуться, но запутался в руках, а потом ему со всего маху врезали по морде, а потом что-то горячее навалилось сверху. В полном *хуе он лежал на животе, зарывшись носом в пыльный ворс, который залез ему уже чуть ли не в уши. А чой-то было-то? Ась?... Перед глазами разве что не черти кровавые джигу танцевали, а один из них, особенно настырный, со всего маху долбил молотом по голове як по наковальне, аж искры сыпались, мешающие вдоволь понаслаждаться аццкой пляской. - Ехали мы ехали и наконец приехали, - мысль показалась Кирычу жутко умной, поэтому он решил облагодетельствовать возможных слушателей высшим знанием. – Эй там, наверху, есть кто живой? Живой кто-то явно был, ибо продолжал отчаянно сопеть ему между лопаток. Русский по-прежнему тянул и задумчиво перебирал Связь. К своему огромному сожалению сквозь головную боль и отжиг чертей начали проступать очертания реальности, от которой он так хотел убежать. Вот эта штука – Связь, вот это горячее сверху – Джафар, мой Боец, а я законченный дебил и педик вдобавок. Занимательно. А их отношения – это вообще верх… занимательности. Пока Кирыч лежал на полу, не подавая признаков жизни, кроме невнятного порыкивания, последние дни пронеслись перед глазами, как перед смертью, и в который уже раз вынужден был признать, что свет в конце туннеля пока запаздывает осветить его надеждой. Ожегов напрягся – чувствовать его так близко, и одновременно понимать, как он далек… - Джафар, отвали! – Вскипел русский внезапно за доли секунды, фраза больше походила на рычание, чем на членораздельную речь. И не подходи ко мне ближе, чем на пять метров, черт тебя дери! Ну-да, ну-да, в условиях одной комнаты на двоих это вполне решаемо. А Пары вообще только так и существуют – не ближе, да. В общем, Ожегов злился, что бывало с ним не так уж и часто, но если уж бывало…, и даже не думал скрывать это, хотя Связь оставил в покое. Алкоголь все еще туманил мозги, он напоминал бешеного медведя, способного сокрушить почти все на своем пути. Осталось только табличку на лоб повесить: «Не подходи – убьет».
Отвалить? Джафар потупил взгляд и тряхнул головой, не понимая, почему… почему и откуда взялся этот неудержимый гнев. Конечно! Конечно! Как смеет он навязывать свое присутствие, мгновенно отзываясь на зов! - С превеликим удовольствием! – щиты встали на положенное место с почти осязаемым свистом, в довершение надежно запечатанные резким хлопком, словно множество замков защелкнулись одномоментно. Довольно! Ужасная, отвратительная картина ясно встала перед глазами, не желая рассеиваться. Джафар был Бойцом, визуализация мысленных образов была частью его существа, и он приручил ее, умел управлять ей. Подробность и правдоподобность – основа. Но это причиняло ощущение сродни боли - беспомощность, в те моменты, когда разум уступал место чистым эмоциям, и образы вырывались из под контроля, рисуя перед глазами яркие картины, от которых некуда было убежать. Табари резко отпрянул, с силой оттолкнувшись от русского. Куда же все-таки пришелся его удар? Джафару хотелось верить, что задеты были органы жизненноважные. Не поднимаясь, он добрался до кресла, вскарабкался на него подобно обезьяне, которую избивали палками, переломав тем самым все кости, и закутался в одеяло, совершенно по-детски – будто пытаясь спрятаться. Что ж, так оно и было, нестерпимое желание провалиться под землю постепенно превратилось в простое - просто уснуть. Довольно! Его любопытство достаточно пресытилось, он ошибся, тогда, когда возомнил из себя… Кого же он из себя возомнил, когда с уверенностью старого осла утащил Кирилла в Подсистему и… Довольно! Людям свойственно ошибаться, но подобные ошибки слишком дорого стоят, они не позволительны и их нужно исправлять. - Довольно…
Кирилл стиснул зубы, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь такое же бессодержательное и не менее грубое. Стоя на коленях и опираясь ладонями об пол он и правда напоминал животное, мало того, чувствовал он себя соответствующе, в голове табунами проносились исключительно ругательства неприличного содержания, причиняя физическую боль. По крайней мере, болела она адски. Это единственное тихое слово, произнесенное Джафаром, произвело впечатление аналогичное укусу овода в круп бедолаги-скотинки. Кирыч встрепенулся и затих, эта непонятная ярость всколыхнулась в нем с новой силой. - Довольно? – Процедил он сквозь зубы, подобравшись, как зверь перед прыжком. Ведь мог, когда хотел, двигаться почти бесшумно, не задевая конечностями отдельные части мебели. Русский склонился над светлым пятном лица, которое уже можно было различить. - Тебе довольно? – На этот раз помимо злости в голосе отчетливо слышалась угроза. – Снять щиты!
Неприкрытая угроза, прозвучавшая над самым ухом, оказалась столь неожиданна, что заставила ощутимо вздрогнуть и вжаться в спинку кресла, что было сил. - Оставь меня, наконец, в покое! – ему отчаянно хотелось забыться, почему же именно сейчас его Жертва в приступе слепого упрямство добивается… чего? Сердце сжалось, словно пронизанное тысячами игл. Вот и первый приказ против воли, которому… нет, нет сил противиться, только немая угроза ответом в глазах с отблеском зарождающейся ненависти, которая пугает Джафара больше всего прочего. Он так упорно пытался пробиться сквозь щиты Кирилла, игнорируя постоянно возникающее желание укрепить собственные, и вот теперь, когда он сдался, его заставляют и принуждают… ради чего? - Ты либо дурак Кирилл, либо полный олух,- был еще и третий вариант – над ним просто издевались, но, не смотря ни на что, это по-прежнему казалось дикостью. Глупец… Так похоже на слепую веру... во что? Сквозь ненависть начали просачиваться ноты страха, тихие, но уверенные, ибо страх уже обжился и надежно закрепился, незримой тенью он не давал покоя все то время с момента осознания совершенного в Подсистеме поступка. Страх потери и вина за то, что происходит сейчас, чего наверняка можно было избежать простым невмешательством. - Не вмешивайся, не лезь ко мне в душу, чертов глупец! Тебя там и так слишком много, слишком! Если рану крепко-крепко сжать, боль на какое-то время уходит, поначалу этого времени хватает, чтобы успеть отвлечься, переключиться и выждать, почти не ощущая, как рана заживает, но если рану постоянно рвать, вновь и вновь заставляя кровь сочиться из потрескавшейся кожи… ничто уже не способно усмирить эту боль. Связь, израненная щитами – как это нелепо и глупо.
Отправлено: 21.01.09 16:11. Заголовок: Первое, что хлынуло ..
Первое, что хлынуло на него, когда Джафар не без сопротивления снял щиты, была ненависть, ненависть приправленная страхом, и это оказалось больно, больно даже в этом состоянии почти неконтролируемой ярости. Ощущение, будто его пырнули ножом – сначала не понимаешь, в чем дело, а потом вроде как умираешь. Его собственные щиты тут же встали на место, инстинктивно он отгородился от того, что причиняет боль, но Кирилл упрямо опустил их. - Я не собирался лезть в твою душу, Джафар. Ты сам выплеснул на меня свои эмоции. Теперь я в курсе, спасибо. – Я хочу, чтобы ты, наконец, понял меня! А потом я оставлю тебя в покое. Ожегов открылся весь, полностью, без остатка, транслируя все, что накопилось за это время, все, что он чувствовал, что хотел, чего боялся. Свою неконтролируемую тягу и желание быть постоянно рядом, прикасаться, чувствовать, защищать, свое сомнение в правильности подобных эмоций, боязнь, что его не примут, оттолкнут, свое бешенство, проистекаемое именно из невозможности удовлетворить свое желание, когда так близко, и так далеко одновременно, уверенность, что Джафар сам должен решить, что ему нужно, никогда ни к чему он не будет принуждать силой… Множество клубков непонятно чего, в которых Кирилл и разбираться- то не хотел. А когда пришла пустота, он снова поднял щиты. Русский уже давно сидел на полу, прислонившись спиной к боку кресла, усталость, наступившая после приступа бешенства, была оглушающей. А еще он не знал, что делать. Что делать, чтобы не было так плохо, чтобы нож, воткнутый в него, когда упали щиты Джафара, не проворачивался в ране вновь и вновь. - Джафар, я могу разорвать Связь, - получилось хрипло и устало.
Отправлено: 22.01.09 02:16. Заголовок: Боль, чья именно Джа..
Боль, чья именно Джафар так и не смог понять, не успел, прежде чем его закружило словно подхваченного ураганом, что-то уже знакомое, но в этот раз агрессивное и отчаянное: в первый раз это была карусель, такая, на которую не пускают маленьких детей, но все же карусель, теперь же – самое настоящее буйство стихии, пробудившее до селе спящий инстинкт самоуничтожения: ввериться, отдаться на растерзание и не задумываться о последствиях, раствориться, стать частью всего этого, и пусть так будет.
- Можешь, - слова, тихие, почти неслышные - оглушили, безжалостно вырвав из разъедающего сознание транса, собственный же голос казался столь чужим и звучал настолько далеко, что не было уверенности в том, говорит ли он на самом деле, и он ли говорит. Когда волна схлынула, оставляя после себя лишь слабый привкус пережитого, с трудом поборов нестерпимую тягу окунуться обратно, Джафар начал понимать. Не просто почувствовать, а осмыслить – оказалось гораздо сложнее, не смотря на то, что все это уже происходило с ним, на этот раз, задержав дыхание, он выискивал подобно изголодавшемуся хищнику, третьи сутки преследующему свою жертву, малейший след того, чего так боялся. Он снова увидел вещи, которые должны были показаться мерзкими, должны были породить гнев и навсегда разорвать не только Связь, но пресечь всякую возможность простой встречи… все то, что наверняка с точностью повторили бы его собственные терзания, если бы он набрался смелости признать их… Но не было желания оттолкнуть его – Джафара. Оттолкнуть по-настоящему – как самоцель, отдельное самостоятельное стремление, а не защита, порождаемая страхом. Снова и снова пытался найти, снова и снова не находил даже легкого следа – и это было подобно глотку свежего воздуха, пока тишина не напомнила о последних словах. Видит Аллах, ты сделаешь это, и ты это знаешь, и это знаю я, и это… Джафар стиснул зубы и попытался выкинуть эти бесплодные мысли из головы, не того, совсем не того он желал в настоящий момент. Или именно этого? Возможно, всего несколько секунд назад в приступе слепого гнева, а сейчас… сейчас он не мог различить, не мог понять… Если он так и не выбрался на поверхность, если такое возможно…так тому и быть. - Убери их, - руки обвились вокруг шеи, висок к виску, движение легкое, стремительное и плавное одновременно – как трюк, оттачиваемый десятилетиями. В какой-то миг он вдруг понял, что совершил нечто по-настоящему страшное - ударил, возможно неосознанно, но неистово, именно в тот момент, когда ему вверили то, чего он так долго и мучительно дожидался. Я прошу тебя, убери их. Он не успел показать главного, или так боялся показать, что страх безжалостно исказил без того безобразную картину. Джафар открыл глаза, собственные руки вдруг показались отвратительными: тонкие, гибкие… как и все его тело. Длинные густые волосы и, будь они прокляты, – его глаза. Отвращение к себе породило понимание Кирилла. Но почему это произошло с ним? Как такое могло произойти с ним? Желание быть рядом настолько, насколько это может быть возможным – всегда. Желание столь сильное, что нет больше сил загонять его в темные углы своей грешной прогнившей душонки. - Связь. Она тому виной? В ней причина?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума